Константин Шинкевич: Я дважды совершил кругосветное путешествие и побывал почти во всех странах

Стать моряком не было его детской мечтой. Скорее это был способ исполнить уже взрослую мечту о путешествиях. Вернувшись из армии, Константин Шинкевич решил: будет путешествовать! Так начался его путь от мойщика посуды на туристическом речном пароходе до моряка дальнего плавания, совершившего два кругосветных путешествия.

Увидеть мир
— После речного парохода, где дослужился до повара, я перешел на пассажирский лайнер «Максим Горький», который ходит кругосветку. Правда, туда меня взяли снова мойщиком, но мне было все равно, кем работать, — только бы повидать мир. Это было мое первое кругосветное путешествие, и длилось оно 7 месяцев, — вспоминает Константин Шинкевич.
Потом он прошел курсы при Госуниверситете морского и речного флота имени адмирала С.О.Макарова в Петербурге и стал настоящим матросом. После окончания практики остался работать на этом же судне и провел в море одиннадцать месяцев. Во время плавания случалось всякое.
— Однажды мы ловили рыбу в океане, и я вытащил небольшую акулу. Кстати, юг Африки, где находится мыс Доброй Надежды, считается роддомом акул. Их там много — плывут со всего мира, огромные, красивые. Помню, на выходе из Кейптауна в борт корабля уткнулось какое-то огромное бревно. Я тогда в шутку сказал старпому: «Это акула. Пошли смотреть». А это и правда была она — метров под 10, и плавник торчал из воды. Забавно еще, что в Кейптауне морские котики слоняются по всему городу, как у нас голуби. Когда шли из Дурбана в Новую Зеландию, едва не столкнулись с кашалотом: мигрируя, они идут ровно по курсу и не сворачивают, будто во сне или на автопилоте каком-то. Хорошо, что мы вовремя его заметили и остановились, столкнуться с такой махиной в тридцать метров — то еще удовольствие! — рассказывает Константин Шинкевич.
За штурвалом
Как-то раз фрахт (аренду) отменили, и судно шло из Африки в Новую Зеландию пустым. Константин стоял на мостике и любовался в бинокль на китов, которых в районе города-порта Дурбан очень много.
— Из воды повсюду бьют огромные фонтаны и мелькают мокрые спины — красотища невероятная! Но когда мы вышли из порта, сразу попали в большие волны, автопилот постоянно слетал, и судно сбивалось с курса. Представьте: высота корабля 25 метров, а крен 15 градусов, и мы пустые — перевернуться легко. Угол невозврата, после которого происходит оверкиль, то есть судно переворачивается, — 56 градусов. И тут капитан говорит мне: «Константин, встаньте, пожалуйста, за штурвал», а старпом стоит рядом и пишет что-то у стола. Я только-только стал матросом, самостоятельно ходил лишь по спокойной воде, — вспоминает Константин Шинкевич.
Рулить кораблем, как говорит Константин, это не автомобилем управлять. Пока он отреагирует, неторопливо отзовется на действие, проходит минут пятнадцать.
— И вот я 5 градусов поставил — судно не возвращается, 10 — нет реакции, потом 15. И вдруг накрыла сильная волна, нас качнуло в другую сторону, судно ушло с курса. Я запаниковал, стал перекладывать перо руля в обратную сторону, нас снова накрыло и качнуло. Судно накренилось под 45 градусов, за спиной чайник пролетел, вдребезги разбившись о переборку. Страшно стало, аж коленки затряслись. Такая махина летит вниз, а я не понимаю — уже все или вернется? Но капитан как стоял, так и стоит, старпом как писал, так и пишет, один я ни жив ни мертв. Капитан спокойно так сказал мне: «Ладно, Константин, бывает»— и вызвал опытного матроса, — добавляет Шинкевич.
Тот рейс длился двадцать один день, и все это время волны лишь усиливались, достигая четырнадцати метров.
— Со временем я научился маневрировать, ходить и по волнам, и по быстрому речному течению. Однажды ночью мы заходили в Канаду по реке Святого Лаврентия. Старенький лоцман сидел рядом, смотрел по радару и говорил мне: «Право руля», «Лево руля», «10 градусов», «5 градусов». И вдруг он уснул. А я дошел, ориентируясь по огням, потому что научился чувствовать судно, так как много тренировался, — рассказывает Константин Шинкевич.
Пираты
Однажды судно перевозило из Сингапура в Бангладеш огромные портовые краны под контейнеры. А чтобы краны не упали во время плавания, их приварили к палубе. По прибытии в город-порт Читтагонг корабль встал на рейд в ожидании, когда освободится причал.
—Пока мы стояли — посрезали краны, потом поужинали и пошли спать. Лежу в каюте и вдруг слышу объявление по спикеру: всем на палубу, нападение пиратов! Они подошли к нам на трех лодках, в каждой человек по пятнадцать — кидают кошки и лезут по канатам на судно, и все — с мачете. В этой стычке пострадал один матрос, в него попали кошкой и сильно повредили плечо. К сожалению, экипажу вооружение не выдается, в случае нападения приходится отбиваться чем попало. Боцман вынес краску, поджег и скидывал вниз на пиратов. В тот раз мы смогли отбиться. Правда, третью пиратскую лодку мы не сразу заметили — она обошла судно, и эти воришки утащили с палубы 2 бухты швартовых канатов по 250 метров. Один конец каната кидают в воду, цепляют к катеру и уходят, канат разматывается и плывет за ними — все просто. В Бангладеш их используют для поделок, — рассказывает Константин Шинкевич.
Та ночь была бессонной: экипаж нес караул в ожидании повторных нападений. Моряки видели, как на соседних судах поочередно включались прожекторы, показывая, в какую сторону движутся пираты.
— Звучит дико, но мир не весь такой цивилизованный, как мы привыкли. В Азии и Африке это обычное дело. Например, когда мы проходили Баб-эль-Мандебский пролив, разделяющий Африку и Азию, мимо нас постоянно проносились катера. Это самое опасное место в мире. Старпом как-то сказал мне пойти все проверить, и как только я вышел на мостик, он закрыл за мной на ключ дверь. Иду я на корму и вижу — мелькнула тень. «Кто там?» — кричу. Оказалось, это наш моторист вылез машины проверить. Испугались друг друга знатно. А однажды мы подошли к Берегу Слоновой Кости (Кот-д’Ивуар), а там идет гражданская война. Порт захватили, кругом стреляют — страшно... Находясь здесь, такое сложно представить, — говорит Константин Шинкевич.
День сурка
Но еще сложнее психологическая сторона службы — постоянно одни и те же люди, одни и те же задачи, одно и то же ограниченное пространство.
— Бывало, по 2 месяца берега не видели. В такой обстановке чувствуешь себя как в тюрьме. Появлялись тяжелые мысли, но мы старались отвлекаться. Читали книги, играли в настольные игры, иногда останавливались и купались в океане. Поначалу страшно было от ощущения бездны, от того, что кто-то схватить может, а потом привык. Ощущения интересные, — вспоминает Константин Шинкевич.
Возвращение на сушу
Отслужив несколько лет матросом, Константин решил получить высшее образование и поступил в Государственный университет морского и речного флота имени адмирала С.О.Макарова на штурмана. Во время учебы он женился и понял, что больше не хочет пропадать в море по полгода.
— После выпуска я стал сюрвейером (инспектор грузов в порту. — Прим. ред). Работа предполагала частые командировки, но, в отличие от мореплавания, не больше двух недель. В мои задачи входила оценка груза. Например, чтобы понять, сколько груза на судне, надо обсчитать его до загрузки и после. По гидростатике, по погружению судна в воду высчитывается объем груза. Ведь корабельный груз может весить несколько тысяч тонн, таких весов просто не бывает. При перевозке угля брали пробу на анализ, высчитывали процент влажности и вычисляли, сколько в трюмах сухого угля без воды. Например, если влажность 10%, то в ста тысячах тонн угля находится десять тысяч тонн воды. Это учитывалось при оплате груза, — объясняет Константин Шинкевич.
В Адыгее
В море Константин провел семь лет. Дважды совершил кругосветное путешествие и побывал во всех странах, кроме Китая и Японии.
— В Новой Зеландии мне довелось прожить несколько месяцев. Это прекрасное место, в которое я планировал переехать и уже всерьез рассматривал такую возможность. Но тут нас пригласили в гости в Адыгею. Я приехал и увидел, что это как Южный остров Новой Зеландии, только океана нет. Помню, были майские праздники, в Питере только-только почки начали распускаться, а тут лето полным ходом. А потом я увидел горы… На обратном пути говорю жене: а давай переедем?! Так мы построили дом в станице Курджипской, — делится Константин Шинкевич.
Здесь он выучился на инструктора по туризму и стал водить людей в горы. Сначала работал гидом по найму, потом разработал собственные программы. Дело пошло, заработало сарафанное радио. Сейчас у него своя турфирма и большой походный опыт.

— Я побывал во многих странах и решил развивать себя по заграничным турам.

Водил группы на Арарат, в наши горы часто вожу — здесь много красивых мест. Я занимаюсь любимым делом и доволен жизнью. Счастлив, что туризм стал общим увлечением нашей семьи. Жена водит группы вместе со мной. Старший сын, которому двенадцать лет, выступает гидом в детских группах — сам все рассказывает и объясняет своим подопечным, а я наблюдаю и веду их родителей. Младший сын с четырех лет самостоятельно проходит тридцатый маршрут через горы к морю, — рассказывает Константин Шинкевич.
Кроме походов, он занимается альпинизмом, горным бегом и скалолазанием. Старший сын поддерживает увлечение отца, входит в сборную Адыгеи по скалолазанию и обладает третьим юношеским разрядом.
Но, как говорится, бывших моряков не бывает. В душе все еще живет любовь к большой воде. В мечтах у Константина — купить яхту, чтобы жить на ней и путешествовать по всему свету. Но это потом, когда вырастут дети. А сейчас — дом в Курджипской, горы вокруг и вся семья рядом. Источник: Газета Советская Адыгея